Он притянул ее к себе, их сердца бились как одно, их тела были соединены. Они принадлежали друг другу. Он стоял здесь, в темноте, обнимая ее.
— Я люблю тебя, Франческа. На самом деле люблю.
Она замерла, ее голова уткнулась в тепло его шеи.
— Габриэль.
— Люблю, Франческа, очень сильно, больше, чем, я когда-либо полагал, возможно любить кого-либо. Я не знал, какими сильными могут быть эмоции. Я ничего не прошу у тебя, дорогая, не думай об этом. Я всего лишь хочу, чтобы ты знала, что я чувствую. Я хочу сказать эти слова вслух. И, как тебе известно, я также люблю твое тело.
Она нежно рассмеялась.
— Именно я была тем, кто соблазнил тебя, — ей хотелось все разъяснить. — Не единожды.
— Но не из-за отсутствия желания с моей стороны, леди, и ты прекрасно знаешь это. Я старался вести себя как джентльмен, — очень нежно он позволил ее ногам коснуться земли. — И я первым сказал тебе, что люблю тебя. Просто помни об этом, когда снова почувствуешь себя самодовольной.
Франческа чувственно потянулась, подняв лицо к звездам.
— Забери меня домой, Габриэль. Установи защитные меры для Скайлер и забери меня домой. Я хочу провести остаток этого подъема занимаясь с тобой любовью, — она усмехнулась ему с озорством. — А ты помни, когда будешь самодовольным, что именно я первая внесла это предложение.
— Это только честно, если ты проведешь время со своим Спутником жизни. Вскоре наш дом будет полон другими людьми. Я думаю, сейчас самое подходящее время остаться со мной и признаться, что совершила ужасную ошибку, взглянув на эту слабую пародию человеческого мужчины.
— Он не так плох, каким кажется в данный момент, — подлинное недоумение слышалось в голосе Франчески. И, не думая больше о Брайсе, Франческа натянула свою одежду и приблизилась вплотную к Габриэлю.
— Тогда ты согласишься со мной, что проявила недальновидность в этом незначительном вопросе до моего прихода, — сказал он с каменным лицом. — Поскольку, в конце концов, во всех остальных вещах ты демонстрировала здравый смысл.
Франческа начала смеяться, да так сильно, что была вынуждена ухватиться руками за шею Габриэля, чтобы устоять на ногах.
— Я не могу поверить, что ты оказался таким придурком после двух тысяч лет жизни. Думаю, тебе нужна подсказка как разговаривать с женщиной.
Он наклонил свою темноволосую голову к ее.
— Милая, ты хочешь услышать, как я разговариваю с тобой? — его голос был мягче, чем ночное небо. Незамедлительно ее темные глаза нашли его. Он смотрел на нее с голодом. Никак иначе нельзя было описать его взгляд. Голод. — Потому что я очень сильно хочу разговаривать с тобой, — его рука обхватила ее грудь, его большой палец скользнул нежно, настойчиво по ее напряженному соску.— Эй, ты слышишь, что я говорю тебе?
Франческа вздрогнула и обхватила его руками.
— Пошли домой, Габриэль. Скайлер необходимо провести в больнице ещё несколько дней, и я хочу каждую минутку, пока мы одни, провести с тобой. Каждую минутку, — ее рот нашёл его, являясь таким же голодным, как и его глаза.
Глава 11
Что-то ужасное происходило в городе. Франческа с трудом заставляла себя смотреть новости. Череда убийств, насилий и прочих ужасных вещей, которые вспыхнули, казалось, по всему городу. Стоял ли за всем этим Люциан? Был ли он ответственен за преступления, захлестнувшие ее обожаемый Париж? Если она и Габриэль покинут столицу, последует ли он за ними? Потому что дело было не просто в жестоких убийствах, это было ощущение города, словно какое-то зло обосновалось в нем. Что-то мрачное и злобное, притаившееся, только и поджидающее момента, чтобы поднять голову. Почему-то создавалось ощущение, что оно пропитывало город, пока не охватило всех его обитателей. На улицах завязывались драки, происходили аварии, повсюду вспыхивали конфликты.
Для Франчески очень важно было проводить с Габриэлем так много времени, как только возможно. Она жаждала быть с ним каждый подъём, когда ночь настолько красива, что перехватывало дыхание. Все утренние часы. Хотела заниматься с ним любовью, видеть, как его пристальный взгляд становится таким сосредоточенным, что она чувствовала всплеск тепла внутри себя.
Каждый миг, который только могли, они находились вместе, их единственной обязанностью было навещать Скайлер. И хотя Франческа ещё была не готова отказаться от времени, проводимого ею с Габриэлем, она понимала, что он был охотником, а газеты сообщали, что зло пробралось в ее город. Он не мог поступить иначе, как только уничтожить то, что угрожало его семье.
Габриэль шёл позади нее, тихий, как и его шаги, обнимая ее за шею. Прикосновение его ладони согревало.
— Это не Люциан, любимая. Я полагаю, Скайлер и ты являетесь мишенью для немёртвого, поскольку теперь о твоём существовании известно всем. Я подверг тебя опасности, которой тебе удавалось избегать на протяжении долгих веков. Что же касается Скайлер, то, несмотря на ее молодость, ее способности сильны, и она вышла из своего внутреннего мирка, где так успешно пряталась. Немёртвый ищет таких, как Скайлер. Нам необходимо немедля привести ее в этот дом и установить сильнейшие защитные чары.
— Брайс говорит, нужен ещё один день, — пробормотала Франческа, ощущая его руку, прикасающуюся к ней. Она всегда прекрасно чувствовала Габриэля. Его пряный запах, силу его тела, когда он двигался. Но больше всего то, как он в ней нуждался. То, как ему было необходимо дотрагиваться до нее, скользить своими пальцами сквозь ее волосы, прикасаться к ее коже. Связь между ними. Она любила, как он незаметно подходил к ней сзади и обвивал вокруг нее свои руки, оберегающе смыкая ладони поверх их ребенка.
Их дитя. Оно росло внутри нее, часть ее, часть его. Чудо, которого она никогда не ждала. Он думал, что совершил непростительный поступок, однако ей хотелось плакать от радости. Он сделал ей подарок, которому нет цены, который был пределом ее мечтаний. Франческе захотелось рассмеяться вслух над самой собой. Как это было глупо и по-детски, когда она думала, что может встретить рассвет.
Она была целительницей, сильной женщиной, прекрасно знающей свое тело. Габриэль не смог бы ее обмануть, не захоти она быть обманутой. Она охотно приняла его темное желание, десятикратно возвратив его. Он думал, что имеет над ней огромную власть, тем не менее, на каком-то уровне, она прекрасно сознавала все, что происходило. Знала. Она была не юным птенцом, она была древней. Он не смог бы соблазнить ее без ее ведома.
Был ли зов Спутников жизни так силен? Или это была притягательная сила самого Габриэля? Легенды. Мифа. Карпатца, желающего разделить ее жизнь, нет, нуждающегося в том, чтобы разделить ее жизнь. Она прислонилась к нему, ее тело нашло убежище, к которому стремилось, словно они были созданы друг для друга.
